ФЕОДАЛЬНАЯ   РОССИЯ  ?

Главная » 2015 » Февраль » 27 » О «гонимой» кибернетике….

---

12:09 О «гонимой» кибернетике….

http://igpr.ru/articles/o_%C2%ABgonimoj%C2%BB_kibernetike%E2%80%A6 26.06.2010 // admin Несколько слов, в качестве пролога. Помнится, когда в начале перестройки поднялся вой о «гонимых» генетике и кибернетике у меня сразу же зародились сомнения. В нашей семье всегда было принято считать Сталина – умницей и настоящим Хозяином с большой буквы. А иначе и быть не может – мои бабушка, дедушка, прадед и прабабка жили и работали в Сталинском СССР. Жили и работали честно. Жили и работали в разных Республиках. И даже были причастны к созданию первой нашей атомной бомбы. Ну, а так как жили они и работали в Арзамасе-16 довольно долго, то и мнение их о Сталине и Берии формировали не клеветнические цидульки солженицеров, а сама жизнь. А так как бабушка и дедушка считали своим долгом рассказывать мне о своих детстве и юности, а не только завалить меня учебой – музыкальная школа, изостудия, шахматная школа, бассейн, станция юннатов (была такая организация – юные натуралистыJ ) и все это с пятилетнего возраста – а что? – норма для СССР, где все было бесплатно – учись, развивайся! - иммунитет к хрущевско-горбачевской лжи был у меня крепким, за что доставалось мне на уроках истерии, пардон, истории и даже стоило мне золотой медали – прилежание было отличным, а поведение – хорошимJ Обошлась серебряной. Но довольно о себе. Я, собственно, хотела немножко рассказать о том, как товарищ Сталин «угнетал» кибернетику. В 1987 году начался вой о том, каким варваром и мракобесом был Сталин! Как он притеснял и уничтожал все зачатки генетики и кибернетики! Он даже – о ужас! – не признавал теорию относительности! Лысенко и настоящую генетику благодаря «Дуэли» и Ю. И. Мухину уже удалось очистить ото лжи. Нет, те, кто считает, что из 150 миллионов населения СССР два миллиарда сидели, а полмиллиарада погибли на войне, будут по-прежнему с пеной у рта доказывать, что генетику угнетали и потому у нас сейчас так мало продуктов-мутантов в сравнении с «просвещенным» Западом. Но люди, которые думают головой уже разобрались что к чему. Настал через всерьез взяться и за кибернетику. Я сразу не поверила завыванию перестройщиков. Позвольте, но бабушка не раз рассказывала о целых лабораториях, оснащенных огромными ЭВМ советского производства, которые помогали создавать атомную бомбу. Как так угнетали? А откуда тогда собственные вычислительные машины, а? Оказалось, что вовсе не угнетали! Просто Сталин, как истинный Хозяин, считал ЭВМ обычными машинами (что совершенно справедливо), которые надо использовать, как машины, а не сверхъестественными чудами-юдами, как полагали зарубежные фантасты. (кстати, на байках об искусственном разуме, только они капиталы и наварилиJ. В реале, даже с амый супермощный современный компьютер – всего лишь машина и действует по заложенной в него человеком программе! Ни о каких терминаторах и речи не идет в реальной жизни. Только в фантастике! Итак, посмотрим, как создавались советские ЭВМ.  САМЫЕ БЫСТРЫЕ В ЕВРОПЕ В 1953 году вводятся в эксплуатацию две основные рабочие лошадки первых советских ВЦ — ЭВМ БЭСМ и «Стрела». Эти машины с 1950 года разрабатывались разными организациями — Академией наук и Министерством машиностроения и приборостроения, которые конкурировали друг с другом, как и было принято в Сталинские времена. Конкуренция между авиаконструкторскими бюро, конкуренция и в машиностроении, конкуренция, которая гарантировала выбор между хорошим и лучшим! Утвержденное Сталиным постановление правительства предписывало проводить работы над вычислительными машинами параллельно в институте и в принадлежащем министерству СКБ-245. С БЭСМ начинается славная история ИТМиВТ как флагмана отечественных ЭВМ. В начале 1950 года директором института становится Лаврентьев. По его приглашению в ИТМиВТ переходит и Лебедев. В Киеве разработка МЭСМ близится к концу, и ученый берется за реализацию нового проекта — теперь уже Большой электронной счетной машины (БЭСМ). Эту аббревиатуру расшифровывают также как Быстродействующая электронная счетная машина, что вполне оправданно, поскольку к 1956 году очередное творение Лебедева оказалось самым быстрым не только в СССР, но и в Европе. Однако к моменту ввода в эксплуатацию в начале 1953 года БЭСМ отставала от своей соперницы — «Стрелы». На «Стрелу» работали три вновь созданные организации: НИИСчетмаш, СКБ-245 и завод счетно-аналитических машин (САМ), во главе которых стоял Михаил Авксентьевич Лесечко. Основным разработчиком было СКБ-245. Когда на заключительной стадии создания обеих машин понадобилось укомплектовать запоминающее устройство потенциалоскопами, оказалось, что на всех не хватает. Само собой, министерство в первую очередь позаботилось о своем детище, оставив ИТМиВТ ни с чем. Лебедеву пришлось искать замену, и в первом варианте БЭСМ использовалась громоздкая память на ртутных трубках. Из-за этого не удалось достичь заложенного в проект быстродействия машины в 7–8 тыс. операций в секунду, что в несколько раз опережало параметры «Стрелы» (2-3 тыс. операций в секунду). Но даже несмотря на это, специальная комиссия президиума Академии наук в конце концов признала, что по своим характеристикам машина Лебедева превосходит разработку СКБ-245. Поэтому в конце 1954 года БЭСМ вышла из положения падчерицы и получила необходимые для нормальной работы памяти потенциалоскопы. После чего удалось наконец «раскрутить» машину на полную мощность — максимальная производительность БЭСМ составляла 10 тыс. операций в секунду. В 1953 Лебедев сменил Лаврентьева на посту директора ИТМиВТ и стал действительным членом АН СССР. Через три года он выступит на конференции в Германии, в Дармштадте, и его доклад произведет настоящий фурор. Оказалось, что по скорости обработки данных ни одна машина в Европе не могла сравниться с почти никому не известной советской ЭВМ. Но не стоит принижать значение второй машины, появившейся в 1953 году. Прежде всего потому, что создание «Стрелы» связано с именем Башира Искандаровича Рамеева, который вместе с Лебедевым и Бруком может быть назван основателем советской школы разработки вычислительных машин. До конца 60-х Рамеев был главным идеологом универсальных ЭВМ и первым в нашей стране выдвинул и попытался реализовать идею семейства ЭВМ с единой архитектурой. Ту идею, которая затем будет воплощена в знаменитых ЕС и СМ ЭВМ. В СКБ-245 молодой тогда Рамеев попадает после долгих мытарств в поисках работы — его автобиография была основательно подпорчена клеймом «сына врага народа». Но инженерный талант, ярко проявившийся еще в период работы с Бруком, не мог остаться незамеченным, и Лесечко под личную ответственность приглашает Рамеева заведовать лабораторией в созданном незадолго до этого СКБ-245. Формально Рамеев считался заместителем главного конструктора «Стрелы», Базилевского, но фактически именно он был автором проекта машины. Более удачливая «Стрела» была выбрана для промышленного выпуска. Все машины, о которых мы уже рассказывали — МЭСМ, БЭСМ, М-1 и М-2 — создавались в единичном экземпляре, в лабораторных условиях, силами разработчиков. «Стрела» — первая в СССР серийная ЭВМ: завод САМ выпустил семь экземпляров. Первый поступил в ИПМ АН СССР, следующие устанавливались в вычислительные центры, которые начали создаваться в Академии и в министерствах, связанных с атомной энергетикой и аэрокосмическими исследованиями. Можно сказать, что ИТМиВТ и СКБ-245 в процессе создания машин создавали сами себя. Специалисты по ЭВМ начала 50-х становились таковыми в процессе работы над машиной, ведь до них этим никто не занимался. Для макетирования основных блоков БЭСМ и «Стрелы» привлекались студенты-практиканты и выпускники, а основной кузницей кадров стал МЭИ. Здесь же Лебедев начинает читать курс лекций по вычислительной технике. А в МИФИ аналогичную работу ведет Рамеев. Его, правда, после 1953 – sic! Год убийства Сталина и Берии! - отстранили от преподавания, поскольку сам лектор не имел законченного высшего образования. СЛАВНОЕ НАЧАЛО Официальной "датой рождения" советской вычислительной техники следует считать, видимо, конец 1948 года. Именно тогда в секретной лаборатории в местечке Феофания под Киевом под руководством Сергея Александровича Лебедева (в то время - директора Института электротехники АН Украины и по совместительству руководителя лаборатории Института точной механики и вычислительной техники АН СССР) начались работы по созданию Малой Электронной Счетной Машины (МЭСМ). Лебедевым были выдвинуты, обоснованы и реализованы (независимо от Джона фон Неймана) принципы ЭВМ с хранимой в памяти программой. В своей первой машине Лебедев реализовал основополагающие принципы построения компьютеров, такие как:     наличие арифметических устройств, памяти, устройств ввода/вывода и управления;     кодирование и хранение программы в памяти, подобно числам;     двоичная система счисления для кодирования чисел и команд;     автоматическое выполнение вычислений на основе хранимой программы;     наличие как арифметических, так и логических операций;     иерархический принцип построения памяти;     использование численных методов для реализации вычислений. Проектирование, монтаж и отладка МЭСМ были выполнены в рекордно короткие сроки (примерно 2 года) и проведены силами всего 17 человек (12 научных сотрудников и 5 техников). Пробный пуск машины МЭСМ состоялся 6 ноября 1950 года, а регулярная эксплуатация - 25 декабря 1951 года. В 1953 году коллективом, возглавляемым С.А.Лебедевым, была создана первая большая ЭВМ - БЭСМ-1 (от Большая Электронная Счетная Машина), выпущенная в одном экземпляре. Она создавалась уже в Москве, в Институте точной механики (сокращенно - ИТМ) и Вычислительном центре АН СССР, директором которого и стал С.А.Лебедев, а собрана была на Московском заводе счетно-аналитических машин (сокращенно - САМ). После комплектации оперативной памяти БЭСМ-1 усовершенствованной элементной базой ее быстродействие достигло 10000 операций в секунду - на уровне лучших в США и лучшее в Европе. В 1958 году после еще одной модернизации оперативной памяти БЭСМ, уже получившая название БЭСМ-2, была подготовлена к серийному производству на одном из заводов Союза, которое и было осуществлено в количестве нескольких десятков. Параллельно шла работа в подмосковном Специальном конструкторском бюро № 245, которым руководил М.А.Лесечко, основанном также в декабре 1948 года приказом И.В.Сталина. В 1950-1953 гг. коллектив этого конструкторского бюро, но уже под руководством Базилевского Ю.Я. разработал цифровую вычислительную машину общего назначения "Стрела" с быстродействием в 2 тысячи операций в секунду. Эта машина выпускалась до 1956 года, а всего было сделано 7 экземпляров. Таким образом, "Стрела" была первой промышленной ЭВМ, - МЭСМ, БЭСМ существовали в то время всего в одном экземпляре. Вообще, конец 1948 года был крайне продуктивным временем для создателей первых советских компьютеров. Несмотря на то, что обе упомянутые выше ЭВМ были одними из лучших в мире, опять-таки параллельно с ними развивалась еще одна ветвь советского компьютеростроения - М-1, "Автоматическая цифровая вычислительная машина", которой руководил И.С.Брук. М-1 была запущена в декабре 1951 года - одновременно с МЭСМ и почти два года была единственной в Российской Федерации действующей ЭВМ (МЭСМ территориально располагалась на Украине, под Киевом). Однако быстродействие М-1 оказалось крайне низким - всего 20 операций в секунду, что, впрочем, не помешало решать на ней задачи ядерных исследований в институте И. В. Курчатова. Вместе с тем М-1 занимала довольно мало места - всего 9 квадратных метров (сравните со 100 кв.м. у БЭСМ-1) и потребляла значительно меньше энергии, чем детище Лебедева. М-1 стала родоначальником целого класса "малых ЭВМ", сторонником которых был ее создатель И.С.Брук. Такие машины, по мысли Брука, должны были предназначаться для небольших конструкторских бюро и научных организаций, не имеющих средств и помещений для приобретения машин типа БЭСМ. В скором времени М-1 была серьезно усовершенствована, и ее быстродействие достигло уровня "Стрелы" - 2 тысячи операций в секунду, в то же время размеры и энергопотребление выросли незначительно. Новая машина получила закономерное название М-2 и введена в эксплуатацию в 1953 году. По соотношению стоимости, размеров и производительности М-2 стала наилучшим компьютером Союза. Именно М-2 победила в первом международном шахматном турнире между компьютерами. В результате в 1953 году серьезные вычислительные задачи для нужд обороны страны, науки и народного хозяйства можно было решать на трех типах вычислительных машин - БЭСМ, "Стрела" и М-2. Все эти ЭВМ - это вычислительная техника первого поколения. Элементная база - электронные лампы - определяла их большие габариты, значительное энергопотребление, низкую надежность и, как следствие, небольшие объемы производства и узкий круг пользователей, главным образом, из мира науки. В таких машинах практически не было средств совмещения операций выполняемой программы и распараллеливания работы различных устройств; команды выполнялись одна за другой, АЛУ ("арифметико-логическое устройство", блок, непосредственно выполняющий преобразования данных) простаивало в процессе обмена данными с внешними устройствами, набор которых был очень ограниченным. Объем оперативной памяти БЭСМ-2, например, составлял 2048 39-разрядных слов, в качестве внешней памяти использовались магнитные барабаны и накопители на магнитной ленте. ЭВМ первого поколения выпускались в СССР довольно долго. Даже в 1964 году в Пензе еще продолжала производиться ЭВМ "Урал-4", служившая для экономических расчетов. В конце 50-х годов в СССР было также налажено серийное производство транзисторов. Это позволило приступить к созданию ЭВМ второго поколения с большей производительностью, но меньшими занимаемой площадью и энергопотреблением. Развитие вычислительной техники в Союзе пошло едва ли не "взрывными" темпами: в короткий срок число различных моделей ЭВМ, пущенных в разработку, стало исчисляться десятками: это и М-220 - наследница лебедевской М-20, и "Минск-2" с последующими версиями, и ереванская "Наири", и множество ЭВМ военного назначения - М-40 с быстродействием 40 тысяч операций в секунду и М-50 (еще имевшие в себе ламповые компоненты). Именно благодаря последним в 1961 году удалось создать полностью работоспособную систему противоракетной обороны (во время испытаний неоднократно удалось сбить реальные баллистические ракеты прямым попаданием в боеголовку обьемом в половину кубического метра). Но в первую очередь хотелось бы упомянуть серию "БЭСМ", разрабатываемую коллективом разработчиков ИТМ и ВТ АН СССР под общим руководством С.А.Лебедева, вершиной труда которых стала ЭВМ БЭСМ-6 созданная в 1967 году. Это была первая советская ЭВМ, достигшая быстродействия в 1 миллион операций в секунду (показатель, превзойденный отечественными ЭВМ последующих выпусков только в начале 80-х годов при значительно более низкой, чем у БЭСМ-6, надежности в эксплуатации). Кроме высокого быстродействия (лучший показатель в Европе и один из лучших в мире), структурная организация БЭСМ-6 отличалась целым рядом особенностей, революционных для своего времени и предвосхитивших архитектурные особенности ЭВМ следующего поколения (элементную базу которых составляли интегральные схемы). Так, впервые в отечественной практике и полностью независимо от зарубежных ЭВМ был широко использован принцип совмещения выполнения команд (до 14 машинных команд могли одновременно находиться в процессоре на разных стадиях выполнения). Этот принцип, названный главным конструктором БЭСМ-6 академиком С.А.Лебедевым принципом "водопровода", стал впоследствии широко использоваться для повышения производительности универсальных ЭВМ, получив в современной терминологии название "конвейера команд". БЭСМ-6 выпускалась серийно на московском заводе САМ с 1968 по 1987 год (всего было выпущено 355 машин) - своего рода рекорд! Последняя БЭСМ-6 была демонтирована уже в наши дни - в 1995 году на московском вертолетном заводе Миля. БЭСМ-6 были оснащены крупнейшие академические (например, Вычислительный Центр АН СССР, Обьединенный Институт Ядерных Исследований) и отраслевые (Центральный Институт Авиационного Машиностроения - ЦИАМ) научно-исследовательские институты, заводы и конструкторские бюро. Интересна в этой связи статья куратора Музея вычислительной техники в Великобритании Дорона Свейда о том, как он покупал в Новосибирске одну из последних работающих БЭСМ-6. Заголовок статьи говорит сам за себя:     "Российская серия суперкомпьютеров БЭСМ, разрабатывавшаяся более чем 40 лет тому назад, может свидетельствовать о лжи Соединенных Штатов, объявлявших технологическое превосходство в течение лет холодной войны".     Полный ее текст (на ангийском языке) доступен по адресу http://www.inc.com/incmagazine/ archives/16960811.html В 1966 году над Москвой была развернута система противоракетной обороны на базе созданной группами С.А.Лебедева и его коллеги В.С.Бурцева ЭВМ 5Э92б с производительностью 500 тысяч операций в секунду, просуществовавшая до настоящего времени (в 2002 году должна быть демонтирована в связи с сокращением РВСН). Была также создана материальная база для развертывания ПРО над всей территорией Советского Союза, однако впоследствии согласно условиям договора ПРО-1 работы в этом направлении были свернуты. Группа В.С.Бурцева приняла активное участие в разработке легендарного противосамолетного зенитного комплекса С-300, создав в 1968 году для нее ЭВМ 5Э26, отличавшуюся малыми размерами (2 кубических метра) и тщательнейшим аппаратным контролем, отслеживавшим любую неверную информацию. Производительность ЭВМ 5Э26 была равна аналогичной у БЭСМ-6 - 1 миллион операций в секунду. ПРЕДАТЕЛЬСТВО Вероятно, самым звездным периодом в истории советской вычислительной техники была середина шестидесятых годов. В СССР тогда действовало множество творческих коллективов. Институты С.А.Лебедева, И.С.Брука, В.М.Глушкова - только крупнейшие из них. Иногда они конкурировали, иногда дополняли друг друга. Одновременно выпускалось множество различных типов машин, чаще всего несовместимых друг с другом (разве что за исключением машин, разработанных в одном и том же институте), самого разнообразного назначения. Все они были спроектированы и сделаны на мировом уровне и не уступали своим западным конкурентам. Многообразие выпускавшихся ЭВМ и их несовместимость друг с другом на программном и аппаратном уровнях не удовлетворяло их создателей. Необходимо было навести мало-мальский порядок во всем множестве производимых компьютеров, например, взяв какой-либо из них за некий стандарт. Но... В конце 60-х руководством страны было принято решение, имевшее, как показал ход дальнейших событий, катастрофические последствия: о замене всех разнокалиберных отечественных разработок среднего класса (их насчитывалось с полдесятка - "Мински", "Уралы", разные варианты архитектуры М-20 и пр.) - на Единое Семейство ЭВМ на базе архитектуры IBM 360, - американского аналога. На уровне Минприбора не так громко было принято аналогичное решение в отношении мини-ЭВМ. Потом, во второй половине 70-х годов, в качестве генеральной линии для мини- и микро-ЭВМ была утверждена архитектура PDP-11 также иностранной фирмы DEC. В результате производители отечественных ЭВМ были принуждены копировать устаревшие образцы IBM-вской вычислительной техники. Это было начало конца. Вот оценка члена-корреспондента РАН Бориса Арташесовича Бабаяна     "Потом наступил второй период, когда был организован ВНИИЦЭВТ. Я считаю, что это критический этап развития отечественной вычислительной техники. Были расформированы все творческие коллективы, закрыты конкурентные разработки и принято решение всех загнать в одно "стойло". Отныне все должны были копировать американскую технику, причем отнюдь не самую совершенную. Гигантский коллектив ВНИИЦЭВТ копировал IBM, а коллектив ИНЭУМ - DEC." Никоим образом не стоит думать, что коллективы разработчиков ЕС ЭВМ выполняли свою работу плохо. Напротив, создавая вполне работоспособные компьютеры (хоть и не очень надежные и мощные), подобные западным аналогам, они справились с этой задачей блестяще, - учитывая то, что производственная база в СССР отставала от западной. Ошибочной была именно ориентация всей отрасли на "подражание Западу", а не на развитие оригинальных технологий. К сожалению, сейчас неизвестно, кто конкретно в руководстве страны принял преступное решение о сворачивании оригинальных отечественных разработок и развитии электроники в направлении копирования западных аналогов. Возможно, им был либо недостаточно умный человек, не способный компетентно оценить ситуацию в своей отрасли, либо лоббист западных корпораций или правительств, умело внедренный в правительство СССР. Обьективных причин для такого решения не было никаких. Так или иначе, но с начала 70-х годов разработка малых и средних средств вычислительной техники в СССР начала деградировать. Вместо дальнейшего развития проработанных и испытанных концепций компьютеростроения огромные силы институтов вычислительной техники страны стали заниматься "тупым", да к тому же еще и полузаконным копированием западных компьютеров. Впрочем, законным оно быть не могло - шла "холодная война", и экспорт современных технологий "компьютеростроения" в СССР в большинстве западных стран был попросту законодательно запрещен. Вот еще одно свидетельство Б.А.Бабаяна :     "Расчет был на то, что можно будет наворовать много матобеспечения - и наступит расцвет вычислительной техники. Этого, конечно, не произошло. Потому что после того, как все были согнаны в одно место, творчество кончилось. Образно говоря, мозги начали сохнуть от совершенно нетворческой работы. Нужно было просто угадать, как сделаны западные, в действительности устаревшие, вычислительные машины. Передовой уровень известен не был, передовыми разработками не занимались, была надежда на то, что хлынет матобеспечение… Вскоре стало ясно, что матобеспечение не хлынуло, уворованные куски не подходили друг к другу, программы не работали. Все приходилось переписывать, а то, что доставали, было древнее, плохо работало. Это был оглушительный провал. Машины, которые делались в этот период, были хуже, чем машины, разрабатывавшиеся до организации ВНИИЦЭВТа..." Cамое главное - путь копирования заокеанских решений оказался гораздо сложнее, чем это предполагалось ранее. Для совместимости архитектур требовалась совместимость на уровне элементной базы, а ее-то у нас и не было. В те времена отечественная электронная промышленность также вынужденно встала на путь клонирования американских компонентов, - для обеспечения возможности создания аналогов западных ЭВМ. Но это было очень непросто. Можно было достать и скопировать топологию микросхем, узнать все параметры электронных схем. Однако это не давало ответа на главный вопрос - как их сделать. По сведениям одного из экспертов российского МЭП, работавшего в свое время генеральным директором крупного НПО, преимущество американцев всегда заключалось в огромных инвестициях в электронное машиностроение. В США были и остаются совершенно секретными не столько технологические линии производства электронных компонентов, сколько оборудование по созданию этих самых линий. Результатом такой ситуации стало то, что созданные в начале 70-х годов советские микросхемы - аналоги западных были похожи на американо-японские в функциональном плане, но не дотягивали до них по техническим параметрам. Поэтому платы, собранные по американским топологиям, но с нашими компонентами, оказывались неработоспособными. Приходилось разрабатывать собственные схемные решения. В цитированной выше статье Свейда делается вывод: "БЭСМ-6 была, по общему мнению, последним оригинальным русским компьютером, что был спроектирован наравне со своим западным аналогом". Это не совсем верно: после БЭСМ-6 была серия "Эльбрус": первая из машин этой серии "Эльбрус-Б" была микроэлектронной копией БЭСМ-6, предоставляла возможность работать в системе команд БЭСМ-6 и использовать программное обеспечение, написанное для нее. Однако общий смысл вывода верен: из-за приказа некомпетентных или сознательно вредящих деятелей правящей верхушки Советского Союза того времени советской вычислительной технике был закрыт путь на вершину мирового Олимпа. Которой она вполне могла достичь - научный, творческий и материальный потенциал вполне позволяли это сделать. Однако отнюдь не все оригинальные отечественные разработки были свернуты. Как уже говорилось, коллектив В.С.Бурцева продолжал работу над серией ЭВМ "Эльбрус", и в 1980 году ЭВМ "Эльбрус-1" с быстродействием до 15 миллионов операций в секунду был запущен в серийное производство. Симметричная многопроцессорная архитектура с общей памятью, реализация защищенного программирования с аппаратными типами данных, суперскалярность процессорной обработки, единая операционная система для многопроцессорных комплексов - все эти возможности, реализованные в серии "Эльбрус", появились раньше, чем на Западе. В 1985 году следующая модель этой серии, "Эльбрус-2", выполнял уже 125 миллионов операций в секунду. "Эльбрусы" работали в целом ряде важных систем, связанных с обработкой радиолокационной информации, на них считали в номерных Арзамасе и Челябинске, а многие компьютеры этой модели до сих пор обеспечивают функционирование систем противоракетной обороны и космических войск. Весьма интересной особенностью "Эльбрусов" являлся тот факт, что системное программное обеспечение для них создавалось на языке высокого уровня - Эль-76, а не традиционном ассемблере. Перед исполнением код на языке Эль-76 переводился в машинные команды с помощью аппаратного, а не программного обеспечения. С 1990 года выпускался также "Эльбрус 3-1", отличавшийся модульностью конструкции и предназначавшийся для решения больших научных и экономических задач, в том числе моделирования физических процессов. Его быстродействие достигло 500 миллионов операций в секунду (на некоторых командах). Всего было произведено 4 экземпляра этой машины. С 1975 года группой И.В.Прангишвили и В.В.Резанова в научно-производственном обьединении "Импульс" начал разрабатываться вычислительный комплекс ПС-2000 с быстродействием в 200 миллионов операций в секунду, пущенный в производство в 1980 году и применявшийся в основном для обработки геофизических данных, - поиска новых месторождений полезных ископаемых. В этом комплексе максимально использовались возможности параллельного исполнения команд программы, что достигалось хитроумно спроектированной архитектурой. Вплоть до 1997 года в Центре Управления Полетами в Звездном городке использовалась система предварительной обработки телеметрической информации на базе ПС-2000, связанная в единый комплекс с центральной системой обработки данных на базе "Эльбруса-2". Большие советские компьютеры, вроде того же ПС-2000, во многом даже превосходили своих зарубежных конкурентов, но стоили гораздо дешевле - так, на разработку ПС-2000 было затрачено всего 10 миллионов рублей (а его использование позволило получить прибыль в 200 миллионов рублей). Однако их сферой применения были "крупномасштабные" задачи - та же противоракетная оборона или обработка космических данных. Развитие средних и малых ЭВМ в Союзе предательством кремлевской верхушки было заторможено всерьез и надолго КАТАСТРОФА С 1991 года для российской науки настали тяжелые времена. Новая власть России взяла курс на уничтожение российской науки и оригинальных технологий. Прекратилось финансирование подавляющего большинства научных проектов, вследствие разрушения Союза прервались взаимосвязи заводов-производителей ЭВМ, оказавшихся в разных государствах, и эффективное производство стало невозможным. Многие разработчики отечественной вычислительной техники были вынуждены работать не по специальности, теряя квалификацию и время. Единственный экземпляр разработанного еще в советское время компьютера "Эльбрус-3", в два раза более быстрого, чем самая производительная американская супермашина того времени Cray Y-MP, в 1994 году был разобран и пущен под пресс. Лирическое отступление Вспоминая историю советского компьютеростроения, стоит помнить, что СССР и, скажем, США находились в несколько неравных условиях. Почти треть национального богатства Союза было утрачено в разрушительнейшей войне, - в то время как американская промышленность даже развивалась за счет военных заказов. Американцы вывезли к себе цвет германской науки, например, Конрада Цузе, создателя первого немецкого компьютера, - советским войскам достались лишь разрушенные заводы и города. Климат СССР, его огромные размеры обуславливали значительно большие затраты на строительство заводов, зданий, да и на простое выживание, чем в США. Несравнимы людские потери в войне... Но, несмотря на такую разницу в средствах и условиях, как вы теперь знаете, советская вычислительная техника в послевоенное время развивалась наравне с американской, а иной раз ее даже и превосходила! Как же это могло быть? Прежде всего, разумеется, имел значение героизм советских людей, их бескорыстие, трудолюбие, мировоззрение. Но немалый вклад в становление советской электроники внесло и устройство экономики СССР, позволившее концентрировать силы и средства целой страны в каких-либо областях и обеспечивать их ресурсами, - ее плановость и централизованность и НАСТОЯЩАЯ РЫНОЧНОСТЬ! Л.П. Берия и наши компьютеры Эффективность научных учреждений, созданных под руководством Л.П.Берии, Сталин отлично сознавал. Поэтому подчинённым Берии поручали задачи, которые вообще-то должны были решать другие ведомства. Например, проектирование и строительство первой советской атомной подводной лодки в конце 1952 года было поручено не Минсудпрому или ВМФ, а Спецкомитету по созданию ядерного оружия, который возглавлял Л.П.Берия. После ареста Берии Спецкомитет был переименован в Министерство среднего машиностроения. Непосредственно работы по созданию атомных подводных лодок возглавлял Вячеслав Александрович Малышев, министр судостроения и зам.председателя Совмина. Вот как вспоминают это современники: «Сейчас любой корабль создаётся добрый десяток лет – он успевает устареть прежде, чем его начинают строить. А Сталин дал два года на всё. И хотя его уже тогда не было в живых, как и Берии, но дух их по-прежнему витал над страной, особенно в верхах. Малышев был сталинской закваски: с него спрашивали без скидок, соответственно спрашивал и он» Параллельно с ядерными НИИ создавались подобные учреждения и других областях, работающих на оборону, прежде всего в электронике. По аналогии с атомными городами – Красноярском-26, Челябинском-70, Арзамасом-16 – стали строиться и электронные города, самый известный из них Зеленоград, решение о строительстве которого было принято 3 марта 1958 года. Позднее Зеленоград сравнивали с Силиконовой Долиной в Калифорнии. Свои города и поселки строило не только Министерство Среднего Машиностроения, преобразованное из Специального комитета после убийства Берии 26 июня 1953 года. В 1955 году началась гигантская стройка в Тюра-Таме, после полета Юрия Гагарина ставшая известная как Байконур. В конце 50-х стали строиться космодромы Плесецк, Капустин Яр, Свободный. Свои поселки возводили и Министерство Электронной Промышленности и Министерство Радиопромышленности, причем специалисты, часто бывающие в командировках, по архитектуре безошибочно угадывали ведомственную принадлежность населенных пунктов. Как правило, такие города строились при предприятии, как сейчас говорят, градообразующем. Но это были в основном промышленные предприятия, а чисто научные заведения, уже тогда называвшиеся НИИ и СКБ (специальное конструкторское бюро), создавались в крупных городах. Сегодняшние символы могущества страны – ядерное оружие, ракетная техника, авиация, атомные подводные лодки – создавались под руководством Л.П.Берии. Сегодняшняя российская наука сосредоточена в оставшихся от СССР НИИ, структура которых заложена ещё при Л.П.Берии. Никаких существенных достижений в высокотехнологичных отраслях в нашей стране с тех пор не появилось. Имя же самого Лаврентия Павловича Берии до сих пор поливается грязью теми, кто ЗАГУБИЛ и РАКЕТНУЮ ТЕХНИКУ И АВИАЦИЮ И ВЫЧИСЛИТЕЛЬНУЮ ТЕХНИКУ, ТЕМИ, КТО УГРОБИЛ НАШИ ЭВМ! Вся власть – народу! Вши! Лапы прочь от Мухина! Владислава Селина. Сталинград

1 2 3 4 5 Категория: ИСТОРИЯ | Просмотров: 1113 | Добавил: feodor | Рейтинг: 0.0/0

Всего комментариев: 0